|
5
Почти непосредственно после смерти Батюшкова возникает естественное стремление к накоплению и разработке материалов для его «жизнеописания». Первой попыткой в этом отношении был критико-биографический очерк вологодского земляка Батюшкова Н. Ф. Бунакова (ставшего впоследствии известным и передовым педагогом), напечатанный в 1855 г. в «Москвитянине». Первый биограф Батюшкова сообщил со слов родственников поэта некоторые важные факты и опубликовал письма, извлеченные из семейных бумаг69. Дальнейшая разработка биографических материалов была осуществлена П. И. Бартеневым. В «Русском архиве» за 1867 г. был помещен большой бартеневский «очерк жизни» Батюшкова (этот выпуск «Русского архива» открывался портретом поэта). Бартенев ввел в свой очерк целый ряд писем Батюшкова. Правда, он, по собственному признанию, «не имел доступа к бумагам» поэта. Однако его сведения о жизни Батюшкова существенно обогатил младший брат поэта, Помпей Николаевич Батюшков70. Все эти попытки написать научную биографию Батюшкова, остававшиеся попытками из-за недостатка материалов, подготовили образцовое для своего времени майковское трехтомное издание сочинений Батюшкова 1885—1887 гг., предпринятое по инициативе того же П. Н. Батюшкова71.
Как выясняется из архивных материалов, мысль об издании собрания сочинений Батюшкова возникла у его младшего брата под влиянием одного из ближайших друзей поэта, П. А. Вяземского. «Еще в 60-х годах, — писал П. Н. Батюшков сыну П. А. Вяземского, — покойный батюшка ваш уговаривал меня заняться изданием сочинений и биографией моего брата, обещая при этом быть моим руководителем». П. Н. Батюшков жалел, что обстоятельства помешали ему тогда «воспользоваться неоценимым предложением» Вяземского: ведь последний «мог бросить яркий и правдивый свет на литературную... деятельность» поэта72. П. Н. Батюшков стал усиленно собирать материалы. Как показывают его неопубликованные письма, он обратился к родственникам людей, близко знавших поэта, с просьбой о предоставлении ему «бумаг, которые прямо или косвенно, могут иметь отношение к предпринятому... изданию»73 (к П. П. Вяземскому, П. В. Жуковскому, А. С. Уварову и др.), и получил от них ценнейшие документы (сохранились письма П. Н. Батюшкова к П. П. Вяземскому и П. В. Жуковскому с благодарностью «за обязательную присылку бумаг брата и о брате»74). Любопытно, что в собирание материалов оказался втянутым И. С. Тургенев. Об этом свидетельствует обращение П. Н. Батюшкова к находившемуся в Париже Е. М. Прилежаеву по поводу розысков писем поэта А. И. Тургеневу: «По кончине Ал. Ив-ча (которого Чаадаев звал le grand chiffonier de l’intelligences) бумаги его достались сыну Николая Ивановича (декабриста Н. И. Тургенева, женатого на француженке. — Н. Ф.), которого зовут Alfred’ом, или Albert’ом75, и которого я совсем не знаю. Он живет постоянно в Париже зимой, а летом в Bougival. Не можете ли найти к нему стезю? Все расходы, которые потребовались бы на переписку бумаг, изыскания, путевые и др. издержки, я с удовольствием приму на себя. Алек. Ив. Тургенев с В. А. Жуковским были самые близкие брату люди. Я думаю, что Ив. Серг. Тургенев должен знать, где его cousin, а б‹ыть› м‹ожет›, и Вы лично с ним знакомы»76.
Следует отметить, что это собирание материалов П. Н. Батюшков начал еще в середине 60-х годов, непосредственно после смерти поэта, совместно с П. А. Вяземским. Один из знакомых семейств Гревенса, где жил душевнобольной поэт, сообщал, что он «читал... письмо Помпея Николаевича Батюшкова, в котором он просит о доставлении ему писем и других бумаг покойного его брата для князя Петра Андреевича (Вяземского. — Н. Ф.), что конечно будет исполнено»77. В результате — по словам самого П. Н. Батюшкова — «материалу для биографии набралось много»78.
Таким образом, заслуги П. Н. Батюшкова в деле осуществления майковского издания были очень велики; прав был писавший ему Н. С. Тихонравов: «К столетней годовщине рождения К. Н. Батюшкова вы воздвигли ему лучший памятник, какого только может желать писатель»79.
Майковское издание имеет значение не только для исследования творчества Батюшкова. По выражению Н. К. Пиксанова, это издание является «целой энциклопедией русской литературы конца XVIII — начала XIX в.»80 81 или заметку Саитова об А. И. Тургеневе, занимающую 17 страниц82) и заключают обширные сведения для историко-литературного изучения творчества поэта. Крайне важным было и то, что Майков и Саитов тщательно обследовали автографы Батюшкова (в первом томе дано их описание) и впервые напечатали 33 стихотворения поэта, а также множество его писем. Таким образом, майковское издание было огромным шагом вперед в деле собирания и научной разработки батюшковских материалов.
Как известно, первый том открывался монографией редактора, академика Л. Н. Майкова «О жизни и сочинениях К. Н. Батюшкова»83. Она до сих пор является единственным капитальным трудом, посвященным Батюшкову. Майков сумел построить научную биографию Батюшкова, основанную на кропотливых разысканиях, рисующую личность поэта на фоне общественной и литературной жизни первого двадцатилетия XIX в. В связи с биографией он дал и последовательный обзор всех этапов развития творчества Батюшкова, выделив наметившийся после 1812 г. перелом, порожденный «разладом между идеалом и действительностью»84.
Приведем любопытный факт, говорящий о живом интересе к монографии Майкова со стороны одного из крупнейших русских писателей. В 1887 г. В. Г. Короленко внес в дневник высказанные в этой монографии мысли Майкова о том, что только Пушкин сумел осуществить замысел Батюшкова написать большую поэму и что вместе с тем задача создания такой поэмы была облегчена Пушкину упорным трудом Батюшкова в выработке литературного языка и стиха. Короленко сопроводил свои выписки заглавием: «Об органической преемственности идей», подчеркивающим глубокую закономерность развития русской литературы85.
Ввиду общеизвестности монографии Майкова нет необходимости подробно характеризовать эту наполненную большим фактическим материалом книгу. Ограничимся лишь указанием на недостатки монографии, которые в наши дни определяют ее устарелость.
Уже Б. С. Мейлах писал о том, что Майков почти в каждом стихотворении поэта стремился увидеть «конкретные факты» его «личной жизни»86. Действительно, «биографизм» Майкова сказывается прежде всего в том, что творчество Батюшкова становится в интерпретации исследователя едва ли не зеркальным отражением его жизни. Между тем историко-литературный и художественный анализ поэзии Батюшкова дан в монографии очень скупо и, так сказать, от случая к случаю, в связи с теми или иными биографическими фактами. Монография Майкова эмпирична: по сути дела, в ней нет четкой историко-литературной или эстетической концепции. Поэтому и выводы Майкова, сформулированные в начале и в конце книги, гораздо беднее ее «фактического» содержания: они в общем сводятся к тому, что Батюшков внес значительный вклад в русскую литературу («он много обещал, но и не мало успел проявить в период расцвета своих счастливых дарований»87) и подготовил творческую работу Пушкина88. Эта бедность выводов была связана с тем, что Майков не считал историю литературы наукой, достигшей «зрелости», и потому сознательно ограничивал задачи литературоведа собиранием материалов и частичным их комментированием89.
Известное стремление развить эстетическую и историко-литературную линию своих изучений чувствуется в речи Майкова «Характеристика Батюшкова как поэта», прочитанной 22 ноября 1887 г. на торжественном заседании второго отделения Академии наук, посвященном столетию со дня рождения Батюшкова (речь вошла впоследствии в «Историко-литературные очерки» Майкова90). Самое заглавие речи свидетельствует о том, что в ней поставлена проблема, слабее всего освещенная в монографии. Подчеркивая, что «полная и верная оценка Батюшкова возможна лишь в исторической связи литературных явлений», Майков старается указать на те черты его поэзии, которые были новыми для русской литературы и подготовили ее дальнейшее развитие. Он отмечает исключительную искренность лирики Батюшкова, правдиво передающей человеческие чувства, и затрагивает вопрос о мастерстве Батюшкова, констатируя «яркую определенность, так сказать, осязательность образов» его поэзии. И все же эти соображения не образуют законченной концепции и не являются новыми. Что же касается общего направления творчества Батюшкова, то Майков определял его, исходя из ложной теории «искусства для искусства». Для Майкова Батюшков — представитель «чистого искусства», не имеющего «практических целей» и лишенного связей с общественной жизнью. «Вообще, с какой бы стороны мы ни взглянули на творческую деятельность Батюшкова, элемент чистого искусства выступает в ней на первом плане», — писал Майков91 (ср. его характеристику Батюшкова из монографии: «В искусстве он был чистым художником. Он не хотел знать за собою никакого другого призвания, а за искусством не признавал практических целей...»92 и смелым полемистом в борьбе с устаревшими художественными идеями, что его мировоззрение было связано с передовой философской мыслью. Выдвинутая исследователем трактовка общего направления творчества Батюшкова несомненно подсказывалась той теорией «искусства для искусства», которую отстаивал в поэзии его брат Аполлон Майков. Как показывает опубликованное в «Русской старине» письмо А. Н. Майкова П. Н. Батюшкову (брат автора монографии обращается здесь к брату поэта, ставшего ее «предметом»), эстетические взгляды Аполлона Майкова нашли прямое отражение в книге. По собственным словам Аполлона Майкова, его роль в создании книги выразилась в том, что он передал брату — Л. Н. Майкову — «тайны» своего личного художественного опыта. «Сожалею, что стеснен в отзыве моем о биографии, — признавался А. Н. Майков П. Н. Батюшкову, — писал ее очень уж мне близкий человек. Но не могу не заметить, что от этой близости биография много выиграла. Автору ее из жизни известны многие тайны поэтического творчества; он знает, например, что стихи пишутся не как репортерские статейки тотчас в минуту впечатления, а всегда тогда, когда впечатление уляжется, осмыслится и примет свой определенный образ, иногда очень много времени после факта и т. д.»93 Самый подбор этих «принципов» создания художественного произведения как бы утверждает характерный для сторонников теории «чистого искусства» тезис о выключенности подлинного поэта из жизненной борьбы. Именно на основе этого тезиса в монографии Л. Н. Майкова дается общая оценка творческой деятельности Батюшкова.
Наконец, перу Майкова принадлежит более поздняя статья «Пушкин о Батюшкове»94. Она имела исключительно важное «фактическое» значение: в ней были впервые опубликованы пометки Пушкина на экземпляре «Опытов» (этот экземпляр находился у старшего сына поэта А. А. Пушкина. Благодаря содействию Бартенева, Майков списал заметки и воспроизвел их в своей статье). Майков прокомментировал интереснейшие, хотя и не развернутые мысли Пушкина о книге своего предшественника и изложил историю их личных отношений. Исследователь также отметил, что Пушкин целиком «принимал» поэзию Батюшкова только в лицее; достигнув творческой зрелости, он начал относиться к ней достаточно критически и перестал «мириться» с «условностью» ее «образов и выражений».
В целом долголетняя работа Майкова была весьма плодотворной95 все свои недостатки, эти капитальные труды и сейчас являются очень ценными для исследователя русской литературы XVIII — начала XIX в.96
В 90-е годы творчество Батюшкова оценивает крупнейший представитель культурно-исторической школы А. Н. Пыпин в четвертом томе своей «Истории русской литературы». Он делает попытку дать социологическую характеристику творчества Батюшкова, «прикрепляя» его поэзию к быту «обеспеченного» дворянства, имевшего возможность пользоваться радостями жизни97«обеспеченного» дворянства, ни о политическом звучании лирики Батюшкова, ограничиваясь указанием на ее связь с «общественным положением» дворянства в целом.
Заканчивая обзор дореволюционного изучения творчества Батюшкова, остается сказать о его состоянии в начале XX в. (1900—1917). В этот период не создаются большие труды о Батюшкове. Однако появляется целый ряд статей на тему «Батюшков и Пушкин». Это объясняется, впрочем, не столько интересом к поэзии Батюшкова, сколько интенсивным развитием пушкиноведения. Вопрос о роли Батюшкова в подготовке творчества Пушкина затронут в статье П. В. Владимирова «А. С. Пушкин и его предшественники в русской литературе» (1899)98. В 1907 г. в венгеровском собрании сочинений Пушкина была опубликована статья П. О. Морозова «Пушкин и Батюшков»99«К вопросу о влиянии Батюшкова на Пушкина»100. Во всех этих статьях ясно чувствуется «эмпиризм» — отсутствие четких историко-литературных концепций, приводящее к разбросанности частных наблюдений. В этом смысле особенно типична статья Элиаш. Автор делит «следы» влияния Батюшкова в творчестве Пушкина на «несколько рубрик» (констатирует влияние батюшковской поэзии в картинах, созданных Пушкиным в связи с событиями 1812 года, в монологе Финна из «Руслана и Людмилы», в пушкинской баталистике, в послелицейском творчестве Пушкина и т. д.). Самая разбивка на «рубрики» не подчинена какому-либо эстетическому или историко-литературному принципу, поэтому вся статья превращается в некое собрание «параллельных» цитат из Батюшкова и Пушкина.
О творчестве Батюшкова пишут также некоторые исследователи, ложная методология которых «зачеркивает» национальную самобытность творчества Батюшкова и приводит к отрицанию идейно-художественной ценности русской поэзии начала XIX в. Весьма показательна в этом смысле статья А. Некрасова «Батюшков и Петрарка» (1911)101. Пользуясь чисто формальными сопоставлениями, автор старается найти следы влияния Петрарки чуть ли не в каждом значительном стихотворении Батюшкова. При этом он прибегает к явным натяжкам. Так, в батюшковском «Изречении Мельхиседека» Некрасов усматривает «Петраркин мотив сочетания скорби и наслаждения», в батюшковском посвящении к «Опытам» — отражение мысли, которая руководила Петраркой при составлении «Canzoniere» и т. д.
На этом фоне выделялся посвященный Батюшкову очерк И. Н. Розанова из его книги «Русская лирика» (1914)102«от поэзии безличной — к исповеди сердца», И. Н. Розанов хотел нарисовать цельный литературный портрет Батюшкова. Большой заслугой И. Н. Розанова явилось то, что он резко подчеркнул «земной характер» поэзии Батюшкова, в которой можно ощутить «что-то до того реальное и пластическое, что роднит с настроением языческим» («культ торжественной красоты, прекрасного человеческого тела, — писал И. Н. Розанов, — выразился у Батюшкова сильнее, чем у кого-либо из других наших поэтов».) Более того, И. Н. Розанов весьма убедительно показал, что мистические настроения Батюшкова были «временными» и «нетипичными». По справедливому мнению И. Н. Розанова, даже в тех случаях, когда Батюшков так или иначе подходит к теме «потустороннего», он оказывается совершенно чуждым мистицизму «в духе Жуковского». Так, например, в элегии «Тень друга», где поэт видит «призрак» убитого в бою товарища, «мы не находим ни малейшего намека на связь и таинственное общение с загробным миром, что являлось таким характерным в балладах того времени». Вместе с тем И. Н. Розанов впервые дал сжатое описание особенностей стихотворной техники Батюшкова и «назвал» его любимые ритмы (трехстопный и разностопный ямб)103.
В начале XX в. на изучение творчества Батюшкова весьма вредно повлияли упадочные декадентские тенденции. В этом сказалась эволюция буржуазного литературоведения в сторону реакционного интуитивизма, органически связанного с богоискательством. Так, в статье о Батюшкове, открывающей сборник статей Ю. Айхенвальда «Силуэты русских писателей»104, автор рассматривает все творчество Батюшкова как свидетельство и результат борьбы язычества и христианства во внутреннем мире поэта. Столь же мистическое толкование творчества Батюшкова дано и в статье М. О. Гершензона «Пушкин и Батюшков»105. Исходя из своих надуманных концепций, Гершензон бросает Батюшкову упрек в «формализме и отвлеченности», а также в отсутствии «своей ».
Сноски
69 «Москвитянин», 1855, № 23 и 24, стр. 90 и др. См. статью о Н. Ф. Бунакове во 2-м издании «Большой Советской энциклопедии» (т. 6, стр. 285).
70 См.: «Русский архив», 1867, стр. 1344.
71 См. рецензии на это издание П. Н. Полевого «Ближайший предшественник Пушкина» («Исторический вестник», т. 28, 1887, июнь, стр. 639—655) и А. Н. Пыпина «Накануне Пушкина» («Вестник Европы», 1887, кн. 9, сентябрь, стр. 273—311). В последней очень обстоятельной и хвалебной рецензии, между прочим, говорится: «Издания, подобные настоящему, вероятно, надолго останутся единственными (трудно ожидать, что подобное издание могло быть скоро повторено)», стр. 310.
72
73 П. Н. Батюшков — П. П. Вяземскому, 6 августа 1883 г. (там же, л. 2).
74 П. Н. Батюшков — П. П. Вяземскому (без даты) (там же, л. 4); П. Н. Батюшков — П. В. Жуковскому (Рукописный отдел Института русской литературы (Пушкинского дома) АН СССР, 28366/сс 111 б 42). В дальнейшем этот архив обозначается ПД.
75 Н. И. Тургенев.
76 П. Н. Батюшков — Е. М. Прилежаеву, 28 марта (9 апреля) 1883 г. (ЦГАЛИ, ф. 63, ед. хр. 18, л. 2).
77 Власов — Алексею Ефремовичу (фамилия адресата неизвестна) (там же, ед. хр. 20, л. 1—2).
78 П. Н. Батюшков — П. П. Вяземскому, 6 августа 1883 г. (там же, ф. 195, ед. хр. 3990, л. 2).
79 «Русская старина», 1887, ноябрь, стр. 563. Об этих заслугах П. Н. Батюшкова см. также в сб. «Памяти Помпея Николаевича Батюшкова». СПб., 1892, стр. 8, 38 и др.
80 Русское литературоведение в Петербургском — Ленинградском университете («Труды юбилейной серии ЛГУ», Серия филолог. наук. Л., 1946, стр. 10). Перечисление рецензий на майковское издание дано в «Русской старине», 1887, ноябрь, стр. 558.
81 II, 411—417.
82 I, 355—372.
83 Второе, отдельное издание монографии вышло в 1896 г.
84
85 В. Короленко. Дневник (1881—1893), т. I. Госиздат Украины, 1925, стр. 99.
86 Б. Мейлах. К. Н. Батюшков (Стихотворения. Л., 1941, стр. 5). В дальнейшем это издание обозначается буквой М.
87 I, 4.
88 I, 316.
89 См. статью Л. Майкова «История русской литературы как наука и как предмет для преподавания» («Отечественные записки», 1864, т. 155, стр. 169).
90 «Сборнике Отделения русского языка и словесности имп. Академии наук», т. 43, № 1. СПб., 1888, стр. 18—38. Там же напечатана речь академика Я. К. Грота «Очерк личности и поэзии Батюшкова» (стр. 1—17). В ней дана чрезвычайно высокая оценка майковского издания сочинений Батюшкова.
91 Л. Майков. Историко-литературные очерки, стр. 84—85.
92 I, 315—316.
93 «Русская старина», 1887, ноябрь, стр. 562—563.
94 Пушкин. СПб., 1899, стр. 284—317.
95 Л. Н. Майков написал также статью о Батюшкове для «Русского биографического словаря» (т. II. СПб., 1900, стр. 575—591). Можно указать еще на популярную брошюру П. Борзаковского «Константин Николаевич Батюшков» (серия «Русские поэты для школ и народа», вып. 5. Одесса, 1902). В ней кратко изложена биография Батюшкова и напечатано семь его стихотворений. Однако эта брошюра не имеет научного характера.
96 Совершенно отрицательно должна быть расценена последняя по времени в дореволюционном литературоведении отдельная книга, точнее брошюра о Батюшкове преподавателя 3-й петербургской гимназии Н. Невзорова «Русская художественная словесность в начале нынешнего века и развитие ее в лице Батюшкова» (1888). В этой брошюре, содержащей всего 42 стр., автор просто пересказывает мысли Майкова, дополняя их собственными, крайне наивными или даже ложными положениями (вроде того, что у Батюшкова и Жуковского не было «серьезного образования», стр. 7).
97 А. Н. Пыпин.
98 См.: «Памяти Пушкина». Научно-литературный сборник. Киев, 1899, стр. 25—28.
99 Пушкин. Собр. соч., т. 1. СПб., изд. Брокгауза — Ефрона, 1907, стр. 141—154.
100 «Пушкин и его современники», вып. XIX—XX. Пг., 1914, стр. 1—39. Статья Элиаш вышла затем отдельным изданием (СПб., 1914).
101 «Известия Отделения русского языка и словесности имп. Академии наук», 1911, т. XVI, кн. 4, стр. 182—215. Статья Некрасова вышла затем отдельным изданием (СПб., 1912).
102 См. стр. 241—284.
103 Надо отметить также другую обобщающую статью о Батюшкове — очерк С. А. Венгерова, напечатанный в первом томе «Истории русской литературы» под редакцией Д. Н. Овсяннико-Куликовского (М., 1911, стр. 146—156). Эта статья может служить примером внеисторического подхода к поэзии Батюшкова. Венгеров не видит в жизнелюбивой философии Батюшкова ничего прогрессивного и потому отрицает плодотворность ее влияния на лицейского Пушкина (Батюшков, по мнению Венгерова, оказал «благодетельное» влияние на раннего Пушкина только в плане «стиха и языка»). Обобщающий характер имеет также статья «Батюшков и усовершенствование стихотворного стиля» в книге Н. Котляревского «Литературные направления Александровской эпохи» (изд. 3. Пг., 1917). В этой статье, содержащей некоторые ценные наблюдения над «пластикой речи и художественных образов» у Батюшкова, последний ошибочно рассматривается исключительно как поэт формы. Автор даже утверждает, что «Батюшков не вносил в область творчества никакого нового идейного содержания» (стр. 121).
104 Вып. 1, стр. 15.
105 М. О. Гершензон.
|