Поиск по творчеству и критике
Cлово "NATION"
Входимость: 1. Размер: 16кб.
Входимость: 1. Размер: 22кб.
Входимость: 1. Размер: 32кб.
Входимость: 1. Размер: 61кб.
Входимость: 1. Размер: 19кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 1. Размер: 16кб.
Часть текста: получил твое длинное послание, мой добрый и любезный Николай, на походе от Арсиса к Meaux. И письму, и Оленину очень обрадовался. Оленин, слава богу, здоров, а ты меня, мой милый товарищ, не забываешь! Теперь выслушай мои похождения, по порядку. О военных и политических чудесах я буду говорить мимоходом: на то есть газеты; я буду говорить с тобой о себе, пока не устанет рука моя. Я был в Сире, в замке славной маркизы дю-Шатле — в гостях у Дамаса и у Писарева. Писарев жил в той самой комнате, где проказник Фернейской писал «Альзиру» и пр. Вообрази себе его восхищение! Но и в Сире революция изгладила все следы пребывания маркизы и Вольтера, кроме некоторых надписей на дверях большой галлереи; например: Asile des beaux-arts ... 1 и пр. существуют до сих пор; амура из антологии нет давно. В зале, где мы обедали, висели знамена наших гренадер, и мы по-русски приветствовали тени Сирейской Нимфы и ее любовника, то-есть большим стаканом вина. В корпусную квартиру я возвратился поздно; там узнал я новое назначение Раевского. Он должен был немедленно ехать в Pont-sur-Seine и принять команду Витгенштейна. Мы проехали через Шомон на Троа. По дороге скучной и раззоренной на каждом шаге встречали развалины и мертвые тела. Заметь, что от Нанжиса к Троа и далее я проезжал четыре раза, ...
Входимость: 1. Размер: 22кб.
Часть текста: 459—460. CCXVIII. Н. И. Гнѣдичу . —— (Вторая половина іюля 1817 г. Деревня). Досталъ и читалъ я объявленіе въ Инвалидѣ и ужаснулся. Козловъ или смѣется , или дурачитъ меня; а если это спроста, то я полагаю, что онъ пьетъ запоемъ мертвую чашу и съ похмѣлья пишетъ рецензіи. Я ему могу то же сказать, что Виргилій Стасу въ Чистилищѣ Дантовомъ: Стасъ, увидя Виргилія, брякнулся ему въ ноги, а стыдливый Виргилій, въ отвѣтъ на такое привѣтствіе : «Ахъ, братецъ, не дѣлай этого, ты тѣнь и тѣнь передъ собою видишь!» Измайлова я не получаю: эта половина года кончилась, а другой не беру. Впрочемъ, необычайныя похвалы мнѣ повредятъ только, дадутъ враговъ, а къ достоинству книги ничего не прибавятъ. Теперь, перечитытая книгу, вижу всѣ ея недостатки. Если какой-нибудь просвѣщенный человѣкъ скажетъ, прочитавъ ее: «вотъ пріятная книжка, слогъ довольно красивъ, и въ писателѣ будетъ путь», то я останусь довольнымъ. Помнишь ли, что старикъ кричалъ Мольеру: «Courage, Molière!» Вотъ похвала! А у насъ мало такихъ стариковъ: Сдѣлаютъ идоломъ, а завтра же въ грязь затопчутъ. Помню участь Боброва, Шихматова, Шаликова; и ихъ хвалили! А теперь? Къ чему это? скажешь ты. Себя отъ чаду спасаю и хочу предвидѣть огорченія, неразлучныя съ ремесломъ. Огорченія... у меня ихъ и безъ книги довольно! Замѣчаній не получилъ еще; когда получу — кончу, но впередъ пророчу: всего поправить не могу, а воспользуюсь замѣчаніями Крылова (которому очень обязанъ) для другаго изданія. Теперь время ли? Если бы ты могъ погодить! А если не можешь? Притомъ у меня, право, растерянъ умъ: столько хлопотъ, и предосадныхъ! Отошли Моровую язву прямо къ Каченовскому, поправя ее, если хочешь. Не замедли. Онъ пишетъ ко мнѣ и проситъ чего-нибудь, а у меня ничего нѣтъ , кромѣ переводовъ пустыхъ, которые я ему послалъ. Вотъ мое рѣшеніе на жалованье: ...
Входимость: 1. Размер: 32кб.
Часть текста: оставляя за собою предрассудки легкомыслия, суетные надежды и толпу блестящих призраков юности. Скоро и невозвратно исчезает юность, это время, в которое человек, по счастливому выражению Кантемира, еще новый житель мира сего 1 , с любопытством обращает взоры на природу, на общество и требует одних сильных ощущений; он с жаждою пьет тогда в источнике жизни, и ничто не может утолить сей жажды: нет границы наслаждениям, нет меры требованиям души, новой, исполненной силы и не ослабленной ни опытностию, ни трудами жизни. Тогда все делается страстию, и самое чтение. Счастлив тот, кто найдет наставника опытного в оное опасное время, наставника, коего попечительная рука отклонит от порочного и суетного; счастлив тот еще более, кого сердце спасет от заблуждений рассудка: ибо в юности сердце есть лучшая порука за рассудок. Одна опытность дает рассудку и силу и деятельность. Во время юности и огненных страстей каждая книга увлекает, каждая система принимается за истину, и читатель, не руководимый умом, подобно гражданину в бурные времена безначалия, переходит то на одну, то на другую сторону. Сомнение не существует и не может существовать; ибо оно уже есть следствие сравнения, для которого нужны понятия, целый запас воспоминаний. Те моралисты, которые говорят сердцу, одному сердцу; те политики, которые нападают софизмами на все предрассудки без изъятия и поражают зло стрелами или палицею железного человека 1 2 , невзирая ни на лица, ни на условия и законы общества, суть самые опаснейшие. Блеск остроумия исчезает; одно убедительное красноречие страстей, им возбуждающее их 3 , оставляет в сердце сии глубокие следы, часто неизгладимые 2 . Но время чтения исчезает; ибо пресыщенное любопытство утомляется. За сим следует непосредственно эпоха сомнений. Сомнение мучительно; оно есть необыкновенное состояние души и продолжительно не бывает. Надобно решиться мыслящему человеку принять светильник мудрости (той или другой школы); надобно запастись мудростию ...
Входимость: 1. Размер: 61кб.
Часть текста: Радищев Радищев Александр Николаевич (1749—1802) — писатель, автор первых русских произведений, отразивших революционную сторону идеологии эпохи просвещения — «Путешествие из Петербурга в Москву» и ода «Вольность». За «Путешествие» был приговорен к смертной казни, но последняя была заменена ему ссылкой в Сибирь, где он провел около шести лет (был амнистирован Павлом I) и написал большую часть своих литературных произведений — народную поэму «Бова», в которой он подражал «Орлеанской девственнице» Вольтера, ряд стихотворений, статей и т. п. При Александре I был привлечен к работам в Комиссии по составлению законов. В поданных им в связи с этим проектах начальство усмотрело следы его прежних «мечтаний» и пригрозило новой ссылкой в Сибирь. Радищев, твердо поверивший в либеральную «весну» начала александровского царствования, не выдержал разочарования и отравился. Личность и произведения Радищева, как уже указывалось, пользовались в кружке Пнина, к которому принадлежал и молодой Батюшков, особым почитанием. Это чувство, видимо, разделял и он сам. Позднее, в связи с его общим поправением, идеи Радищева должны были стать ему не только чуждыми, но и прямо враждебными. Тем не менее он продолжал отводить Радищеву весьма значительное место в истории русской литературы. В набросанном им плане ее он предполагал посвятить литературной деятельности Радищева особую статью, причем отмечал, что она будет «интересной». Больше того: на обороте переплета его записной книжки 1817 г. «Чужое: мое сокровище!», среди перечня того, что он собирается написать...
Входимость: 1. Размер: 19кб.
Часть текста: К. Н. Письмо Гнедичу Н. И., 27 марта 1814 г., Juissi-sur-Seine, в окрестностях Парижа // Батюшков К. Н. Сочинения: В 3 т. — СПб.: П. Н. Батюшков, 1885—1887. Т. 3. — 1886 . — С. 249—256. CXXV. Н. И. Гнѣдичу . —— 27-го марта 1814 г., Juissi-sur-Seine, въ окрестностяхъ Парижа. Я получилъ твое длинное посланіе, мой добрый и любезный Николай, на походѣ отъ Арсиса къ Meaux. И письму, и Оленину очень обрадовался. Оленинъ, слава Богу, здоровъ, а ты меня, мой милый товарищъ, не забываешь! Теперь выслушай мои похожденія, по порядку. О военныхъ и политическихъ чудесахъ я буду говорить мимоходомъ: на то есть газеты; я буду говорить съ тобой о себѣ , пока не устанетъ рука моя. Я былъ въ Сире, въ замкѣ славной маркизы дю-Шатле, въ гостяхъ у Дамаса и Писарева. Писаревъ жилъ въ той самой комнатѣ , гдѣ проказникъ фернейскій писалъ Альзиру и пр. Вообрази себѣ его восхищеніе! Но и въ Сире революція изгладила всѣ слѣды пребыванія маркизы и Вольтера, кромѣ нѣкоторыхъ надписей на дверяхъ большой галлереи; напримѣръ : Asile des beaux-arts и пр. существуютъ до сихъ поръ; амура изъ анѳологіи нѣтъ давно. Въ залѣ , гдѣ мы обѣдали , висѣли знамена нашихъ гренадеръ, и мы по русски привѣтствовали тѣни сирейской нимфы и ея любовника, то-есть, большимъ стаканомъ вина. Въ корпусную квартиру я возвратился поздно; тамъ узналъ я новое назначеніе Раевскаго. Онъ долженъ былъ немедленно ѣхать въ Pont-sur-Seine и принять команду у Витгенштейна. Мы проѣхали черезъ Шомонъ на Троа. По дорогѣ скучной и разоренной на каждомъ шагѣ встрѣчали развалины и мертвыя тѣла . Замѣть , что отъ Нанжиса къ Троа и далѣе я проѣзжалъ четыре раза, если не болѣе . Наконецъ, въ Pont-sur-Seine, гдѣ замокъ...