Батюшков — Гнедичу Н. И., май 1817 ("Я послал тебе умирающего Тасса...").

Батюшков К. Н. Письмо Гнедичу Н. И., [май 1817 г. Деревня] ("Я послал тебе умирающего Тасса...") // Батюшков К. Н. Сочинения: В 3 т. — СПб.: П. Н. Батюшков, 1885—1887.

Т. 3. — 1886. — С. 437—439.

CCIX.

Н. И. Гнѣдичу.

——

(Май 1817 г. Деревня).

Я послалъ тебѣ Умирающаго Тасса, а сестрица послала тебѣ чулки; не знаю, что болѣе тебѣ понравится и что прочнѣе, а до потомства ни стихи, ни чулки не дойдутъ: я въ этомъ увѣренъ. Благодарю за пріятный часокъ, который провелъ, читая и перечитывая твое статуѣ Кановы. Оно такъ живо представило мнѣ статую, что я былъ въ восхищеніи очень сладостномъ, словно, какъ будто она была передо мною. Завидую тебѣ: ты видишь, наслаждаешься и отдаешь себѣ отчетъ въ наслажденіяхъ своихъ. Итакъ, наслаждайся и пиши! Не теряй времени! А я, по словамъ Горація, облекаюсь въ мою добродѣтель, сижу, свищу и грущу. Батюшкины дѣла (будь сказано между нами) такъ плохи, такъ безобразны, что я и сестра, мой вѣрный товарищъ въ горести, съ ума сходимъ. И есть отъ чего. А ты требуешь стиховъ. Выть въ стихахъ не умѣю, а другіе писаться не будутъ. Вотъ мѣсяцъ, что я и прозы не пишу, а сижу, поджавъ руки, и смотрю на сумрачное небо. Благодари Уварова за предложеніе. Умѣю землѣ клюквы и брусники. Но я не могу рѣшиться взять мѣсто, и что мнѣ въ двухъ тысячахъ? Корпѣть надъ экстрактами! Потерять послѣднія искры таланта и время, и малое здоровье! Человѣку, который три войны подставлялъ лобъ подъ пули, сидѣть надъ нумерами изъ-за двухъ тысячъ и пить по каплѣ всѣ непріятности канцелярской службы?... Изъ-за двухъ тысячъ!!! Но скажу рѣшительно: если обстоятельства занесутъ меня въ Петербургъ, то ѣсто, если можетъ быть такое, не много свойственное, приличное моимъ занятіямъ и охотѣ къ словесности, было бы пріятно. Но это все буки. А я просилъ записать меня куда-нибудь, чтобы я могъ избѣжатъ дворянскихъ выборовъ и хлопотъ, сопряженныхъ съ ними: вотъ о чемъ я просилъ, и ты меня не понялъ или не хотѣлъ понять. Впрочемъ — воля Божія! — ничего не хочу, и мнѣ все надоѣло. Жить дома и садить капусту я умѣю, но у меня нѣтъ ни дома, ни капусты: я живу у сестеръ въ гостяхъ, и домашнія дѣла меня замучили, не только меня и ихъ. Вотъ каково, братъ, давать совѣты за тысячу верстъ! Бога ради, не серди меня совѣтами и не будь похожъ на vulgari amici, которые, какъ у Крылова, говорятъ:

чѣмъ ихъ топить.... Но поговоримъ лучше о книгѣ. Печатай ее, какъ угодно, но стиховъ по рукамъ не давай до напечатанія: боюсь, чтобы не вышелъ пустоцвѣтъ. Еще прошу, и очень серьезно, переводовъ и дряни не печатай: не срами пріятеля. Если что-нибудь вырву изъ головы или, лучше сказать, изъ рукъ упрямицы-фортуны, то доставлю въ смѣсь. Гдѣ мои замки на воздухѣ? Я хотѣлъ было приняться за поэму. Она давно въ головѣ. Я, какъ курица, ищу мѣста снести яйцо, и найду ли, полно? Видно умереть мнѣ беременнымъ Рурикомъ моимъ. Для него надобно здоровье, надобны книги, надобны карты географическія, надобны ѣдѣнія, надобно, надобно, надобно, надобно.... и болѣе твоего таланта, скажешь ты. Все такъ, но онъ сидитъ у меня въ головѣ и въ сердцѣ, а не лѣзетъ: это мученіе! Бездѣлки мнѣ самому надоѣли, а малое здоровье заставляетъ писать бездѣлки. Кстати о нихъ. Что скажешь о Тассѣ? Утѣшь меня: похвали его и, если хочешь, прочитай Уварову, ему одному. Желалъ бы знать его впечатлѣніе на умъ столь образованный. А ѣ эта бездѣлка разстроила было нервы: такъ ее писалъ усердно. Благодарю Дмитрія Ивановича за его трудъ. Онъ мнѣ отомщаетъ за шутку самымъ благороднымъ образомъ, но за то я люблю и уважаю его. Прости. Пожелай мнѣ здоровья и терпѣнія, двухъ близнецовъ неразлучныхъ, которые на меня прогнѣвались съ давняго времени, а я желаю тебѣ счастія и новыхъ наслажденій моральныхъ и физическихъ. Б.

Мая — какого мая! У насъ снѣгъ на дворѣ.

Если Гречъ не уѣхалъ къ Нѣмцамъмнѣ нѣмецкій, и переводъ элегій Овидія. Не можешь ли прямо выписать черезъ книгопродавцевъ? У меня деньги готовы, а ты дай что-нибудь въ задатокъ. Да еще у русскихъ нельзя ли достать Новикова, Древнія русскія стихотворенія, изданія Ключарева, если не ошибаюсь. Къ этому пришли Бову Королевича, , Ивашку бѣлую рубашку и всю эту дрянь. Авось когда-нибудь и за это возьмусь. Не шутя, пришли это, только все вдругъ.