Батюшков — Пушкину В. Л., март 1817.

Батюшков К. Н. Письмо Пушкину В. Л., [первая половина марта 1817 г. Деревня] // Батюшков К. Н. Сочинения: В 3 т. — СПб.: П. Н. Батюшков, 1885—1887.

Т. 3. — 1886. — С. 432—434.

CCVI.

В. Л. Пушкину.

——

(Первая половина марта 1817 г. Деревня).

Не виноватъ, не виноватъ нисколько передъ милымъ и почтеннымъ старостою, хотя и кажусь нѣсколько виновнымъ! Странствовалъ, пріѣхалъ домой и опять немедленно пустился странствовать; вотъ почему и не писалъ къ тебѣ, милый староста:

...кибитка — не Парнассъ! Она тебѣ скажетъ, если спросишь ее: могъ ли я писать, окостенѣлый отъ холода. Теперь дома и пишу. Письмо начинается благодарностію за дружество твое; оно у меня все въ ѣ.

    И какъ, скажите, не любить
    Того, кто насъ любить умѣетъ,
    Для дружества лишь хочетъ жить
И языкомъ боговъ до старости владѣетъ!

До старости? Не сердись: это для стиха вставка! Мнѣ музы и опытность шепчутъ на ухо:

    Тотъ вѣчно молодъ, кто поетъ
    Любовь, вино, Эрота,
    И розы сладострастья жнетъ
Въ веселыхъ цвѣтникахъ Буфлера и Марота.
Пускай грозитъ ему подагра, кашель злой
    И свора злыхъ заимодавцевъ:
    
    Для области книгопродавцевъ.
    «Умретъ, забытъ!» Повѣрьте, нѣтъ!
    Потомство все узнаетъ:
    Чѣмъ жилъ и какъ, и гдѣ поэтъ,
Какъ умеръ, прахъ его гдѣ мирно истлѣваетъ.
    И слава, вѣрьте мнѣ, спасетъ

Изъ алчныхъ челюстей забвенья
И въ храмъ безсмертія внесетъ
Его и жизнь, и сочиненья.

славѣ: въ этомъ никто не сомнѣвается.

Ты злаго Гашпара убилъ однимъ стихомъ
И пѣлъ на лирѣ гимнъ, Эротомъ вдохновенный.

Но жизнь? Повѣрьте, и жизнь ваша, милый Василій Львовичъ, жизнь, проведенная въ стихахъ и въ праздности, въ путешествіяхъ и въ домосидѣніи, въ мирѣ душевномъ и въ войнѣ съ славянофилами, не уйдетъ отъ потомства, и если у насъ будутъ лексиконы великихъ людей, стихотворцевъ и прозаистовъ, то я завѣщаю внукамъ искать ее подъ литерою П:

Пушкинъ В. Л., коллежскій ассессоръ, родился, и проч.

       
       Стихами лепеталъ ты, знаю, въ колыбели;
       Ты былъ младенцемъ, и тебя
Лелѣялъ весь Парнассъ, и музы гимны пѣли,
Качая колыбель усердною рукой:
       «Расти, малютка золотой!
       «Расти, сокровище безцѣнно!
       «Ты нашъ, въ тебѣ запечатлѣнно
       «Таланта вѣчное клеймо!
«Ничтожныхъ должностей свинцовое ярмо
       «Твоей не тронетъ шеи:
       «Эротовъ розы и лилеи,
       «Счастливы Пафоса затѣи,
«Гулянья, завтраки и праздность безъ трудовъ,
«Жизнь безъ раскаянья, безъ мудрости плодовъ,
       «Твои да будутъ вѣчно!
       «Расти, расти, сердечной!
       «Не будешь въ золотѣ ходить,
«Но будешь безъ труда на риѳмахъ говорить,
       «Друзей любить
       «И кофе жирный пить!»

Чего лучше? Предвѣщаніе музъ сбылось, какъ видите. Со мною будетъ иначе: ваши внуки не отыщутъ моего имени въ лексиконѣ славы. Много писалъ, и теперь, разсматривая старыя бумаги, вижу, что написалъ мало путнаго. Что въ риѳмахъ, если въ нихъ мало счастливыхъ, и что въ счастливыхъ стихахъ безъ счастія! Посудите сами! Живу одинъ въ ѣгахъ, и долго ль проживу — не знаю.

Меня преслѣдуетъ судьба,
Какъ будто я талантъ имѣю!
Она, извѣстно вамъ, слѣпа;
Но я въ глаза ей молвить смѣю:
«Оставь меня, я не поэтъ,
«Я не ученый, не профессоръ;

«Меня въ ѣ въ числѣ счастливцевъ нѣтъ,

«Я... отставной ассессоръ!»

дѣлѣ.

Душевно радуюсь счастію Жуковскаго; онъ стоитъ его. Фортуна упала не на пень и кочку, какъ говорилъ Державинъ. Что дѣлаетъ ***? Знаю вашъ ѣтъ:

На свѣтъ и на стихи
Онъ злобой адской дышетъ;
Но въ ѣтѣ копитъ онъ грѣхи
И вѣчно риѳмы пишетъ...

Числа по совѣсти не знаю,
Здѣсь
И скука только говоритъ:
«Пора напиться чаю,
«Пора вамъ кушать, спать пора,
«Пора въ саняхъ кататься...»
«Пора вамъ съ риѳмами разстаться!»

Разсудокъ мнѣ

Это всего умнѣе. Итакъ, прощайте!

Примечания