Константин Батюшков: Батюшков — Муравьевой Е. Ф., 20 января 1816.

Батюшков К. Н. Письмо Муравьевой Е. Ф., 20 января [1816 г. Москва] // Батюшков К. Н. Сочинения: В 3 т. — СПб.: П. Н. Батюшков, 1885—1887.

Письмо ваше, милая тетушка, начинается упреками за непостоянство и вѣтренность; но если бы вы за противное меня пожурили съ пользою, то это было бы правосуднѣе. Благодарю васъ за все, что вы сдѣлали для меня: это капля въ морѣ малѣйшая, но я этого достоинъ по сердцу. Теперь долгомъ поставляю сказать вамъ, что я рѣшился на отставку и прошу, и заклинаю васъ стараться о ней, а не объ уничтоженіи моего прошенія. Благодарю Петра Ивановича за его дружество: ѣ пріятно бы было оправдать его доброе мнѣніе; что же касается до лестной перспективы, которую вы мнѣ показываете, то я скажу вамъ откровенно, avec la liberté d’un soldat qui aime la verité, что я почелъ бы себя счастливымъ быть полезнымъ человѣкомъ при братѣ нашего царя, но не имѣя протекціи, состоянія и дерзости, не осмѣлюсь приносить одно усердіе и объявлять мои требованія; одинъ отказъ и промахъ сдѣлали бы меня несчастнымъ на долго. Спросите Петра Ивановича: желаетъ ли великій князь меня имѣть при себѣ. Въ такомъ случаѣ, не смотря на слабость моего здоровья, я останусь въ службѣслучаѣ — ни за что, ибо во фрунтѣ я служить не могу (на силу ходить могу), а въ Каменцѣ при Бахметевѣ не останусь ни изъ чего, тѣмъ болѣе, что онъ самъ просился въ отпускъ и передъ отъѣздомъ объявилъ мнѣ, что я у него никогда ничего не выслужу. Адъютантомъ я соглашусь быть въ военное время у храбраго генерала; въ мирное лучше заниматься своимъ дѣломъ, нежели безпрестанными бездѣлицами. Въ Никитиномъ письмѣ, которое прошу прочитать, я себя оправдывалъ, сколько умѣлъАлексѣю Николаевичу писать болѣе не буду: я ни одной строчки не получалъ въ отвѣтъ и полагаю, что я ему наскучилъ. Вамъ, милая, добрая тетушка, не наскучу ничѣмъ и никогда, ниже моею вѣтренностію, а цѣлую ручки ваши сто разъ и обнимаю Сашу. Кончу письмо. Надобно одѣваться и къ старой Пушкиной отправляться обѣдать, гдѣ найду эксминистра и экспоэта Дмитріева, который, не потерявъ важности, умѣетъ быть любезенъ. Меня очень ласкаютъ хозяева, и я имъ благодаренъ душевно.

CLXIX. Ѳ. МУРАВЬЕВОЙ. 20-го января 1816 г. Москва. Напечатано въ Р. Архивѣ 1867 г., ст. 1487—1489, съ подлинника, сообщеннаго П. И. Бартеневу М. Л. Бибиковымъ.

— (Стр. 368). Петръ Ивановичъ — Полетика (род. въ 1778 г., ум. въ 1849) получилъ образованіе въ Сухопутномъ кадетскомъ корпусѣ, гдѣ находился съ 1782 по 1796 г., и выпущенъ поручикомъ въ свиту государя по квартирмейстерской части. Въ 1798 году онъ перешелъ въ гражданское вѣдомство и поступилъ въ коллегію иностранныхъ дѣлъ. Впослѣдствіи, служа по дипломатической части, онъ занималъ различныя должности при Стокгольмской, Неаполитанской, Мадритской и Лондонской миссіяхъ. Во время наполеоновскихъ войнъ Полетика сопровождалъ русскую армію, состоя при Барклаѣ-де-Толли, ѣмъ принималъ участіе въ Ахенскомъ и Веронскомъ конгрессахъ и, наконецъ, занималъ постъ представителя Россіи при Сѣверо-Американскихъ штатахъ, о которыхъ въ 1821 году и написалъ сочиненіе, оставшееся въ рукописи: „Aperçu de la situation intérieure des Etats-Unis de l’Amérique et de leurs rapports politiques avec l’Europe. Par un Russe“. Въ 1825 году Полетика былъ назначенъ сенаторомъ и поселился въ Петербургѣ, гдѣ и умеръ. Полетика хотя не занимался русскою литературой, но находился въ близкихъ отношеніяхъ съ кружкомъ Карамзина и былъ избранъ въ члены Арзамаса, получивъ прозвище „Очарованнаго Челна“ вслѣдствіе многолѣтнихъ странствованій своихъ по Европѣ и Америкѣ. Вигель, въ своихъ „Воспоминаніяхъ“ (ч. V, стр. 40), характеризуетъ его слѣдующими чертами: „Онъ былъ собою не видѣнъ, но умныя черты лица и всегда изысканная опрятность дѣлали наружность его довольно пріятною. Исполненный чести и прямодушія, онъ соединялъ ихъ съ тонкостію, свойственною людямъ его происхожденія и роду службы его; откровенность его, совсѣмъ не притворная, была однако же не безъ разчета; онъ такъ искусно, шутливо, необидно умѣлъ имѣлъ глубокихъ познаній, но въ дѣлахъ службы и въ разговорахъ всегда видѣнъ былъ въ немъ свѣдущій человѣкъ. Не зная вовсе спѣси, со всѣми былъ онъ обходителенъ, а никто не рѣшился бы забыться передъ нимъ. Всѣми былъ онъ любимъ и уважаемъ и самъ ни къ кому не чувствовалъ ненависти; если же и чуждался запятнанныхъ людей, то старался и имъ не оказывать явнаго презрѣнія. Къ сожалѣнію моему, онъ одержимъ былъ сильною англоманіей, и этотъ недостатокъ въ глазахъ моихъ, дѣлая его нѣсколько благоразумнѣе его никто еще не умѣлъ распорядиться жизнію; онъ умѣлъ сдѣлать ее полезною и пріятною, какъ для себя, такъ и для знакомыхъ“. Полетика оставилъ записки, обнимающія собою періодъ времени съ 1778 по 1805 г. (Р. Архивъ 1885 г., кн. III). Кромѣ того, въ „Архивѣ князя Воронцова“, кн. XX, помѣщены 11 писемъ его къ гр. С. Р. Воронцову за время съ 1812 по 1825 г.
Батюшковъ познакомился съ Полетикой, по всей вѣроятности, въ 1814 г. въ ѣ, гдѣ въ то время находился и Д. П. ѣверинъ, ихъ общій пріятель. „Лестная перспектива“, о которой упоминаетъ нашъ поэтъ, заключалась въ возможномъ назначеніи Батюшкова адъютантомъ къ великому князю Николаю Павловичу, о чемъ хлопоталъ Полетика, побуждаемый просьбами ѣверина. (В. С.).
— (Стр. 369). Старая Пушкина — Наталья Абрамовна, мать Алексѣя 686).