Батюшков — Пушкиной Е. Г., 30 июля 1813.

Батюшков К. Н. Письмо Пушкиной Е. Г., 30 июля 1813 г. [Петербург] // Батюшков К. Н. Сочинения: В 3 т. — СПб.: П. Н. Батюшков, 1885—1887.

Т. 3. — 1886. — С. 230—232.

CXIX.

Е. Г. Пушкиной.

——

30-го іюня 1813 г. (Петербургь).

Какъ вы несправедливы! Вы написали ко мнѣ одно лишнее письмо и тотчасъ заключили, что я васъ забылъ. Я виноватъ съ одной стороны, съ другой правъ. Вотъ мое оправданіе: вы всегда спокойны, для васъ нѣтъ сердечныхъ бурь; день придетъ тихо и тихо изчезнетъ посреди людей любезныхъ душѣ вашей. Со мною иначе: я часто кружусь въ вихрѣ — не день, но цѣлый мѣсяцъ, настежь отворяю двери всѣмъ всѣмъ желаніямъ; ищу радостей, бѣгу самого себя и страдаю, страдаю, какъ лишенный ума. Въ такія минуты могу ли писать къ вамъ? Скажите? Могу ли отдать вамъ отчетъ въ одной мысли, въ одномъ благородномъ чувствованіи? Нѣтъ, конечно, нѣтъ! И вотъ зачѣмъ не пишу къ вамъ. Но вы, вы должны писать: иначе вы будете несправедливы и прибавите невольно еще одно огорченіе или печальное воспоминаніе. Вы говорите о дружбѣ, какъ ангелъ. Знаете ли, что я дурной человѣкъ? Мое перо на привязи; я боюсь говорить откровенно, когда дѣло идетъ обо мнѣ, и я таковъ со всѣми; дѣлаю, что думаю, и то, чего не дѣлаю и чего не думаю? Это дѣло невозможное. Но какъ отъ чистаго сердца сожалѣю, что васъ нѣтъ въ Петербургѣ! Я сильно чувствую утрату Москвы и Нижняго. Въ вашемъ прелестномъ для меня обществѣ я находилъ сладостныя, неизъяснимыя минуты и горжусь мыслію, что женщина какъ вы, съ добрымъ сердцемъ, съ просвѣщеннымъ умомъ и, можетъ быть, съ твердымъ, постояннымъ характеромъ, любила угадывать всѣ движенія моего сердца и часто была мною довольна. Здѣсь, напротивъ того, ѣтъ ни одного человѣка, который бы хотѣлъ заняться мною. (Вы слишкомъ меня и себя уважаете, чтобъ отнести это прямо на счетъ моего самолюбія). Точно нѣтъ никого, кто бъ могъ меня разумѣть. Къ этому прибавьте еще другія неудовольствія, и главное, вѣчную борьбу съ судьбою; она меня никогда не баловала, а я, я — большой баловень. Я самъ люблю себя ласкать: иначе бы мое самолюбіе заснуло, и тогда прощай все прекрасное, все великое, все достойное человѣка! По чести, я не очень счастливъ. Все въ жизни мнѣ удавалось, какъ въ военной службѣ. Что я здѣсь дѣлаю? Зачѣмъ цѣлую кампанію въ бездѣйствіи, въ безперестанномъ ожиданіи! Но должно повиноваться року и подъ часъ кричать съ Панглоссомъ: все къ лучшему!

Скажите мнѣ, гдѣ вы намѣрены провести лѣто и какъ? Вяземскій васъ видитъ часто. Я ему завидую въ этомъ. Онъ счастливъ, говорите вы, и послѣ себѣ не довѣряете. Я, напротивъ того, вѣрю его благополучію и желаю, чтобъ оно продлилось долѣе. Неудовольствія, которыя онъ навлекъ солью самъ, дали ему маленькую опытность, а безъ ней, какъ ночью безъ свѣчикнигѣ жизни. Есть, правда, головы, для которыхъ опытность не существуетъ; изъ числа таковыхъ и моя, которую повергаю къ ногамъ вашимъ. Напомните обо мнѣ Алексѣю Михайловичу. Простите! Сохраните меня въ памяти вашей навсегда, если это возможно. Конечно, возможно! C’est dans le coeur des femmes qu’habitent les longs souvenirs, сказала m-me Stael. Дай Богъ, чтобъ она сказала правду, хотя одинъ разъ въ жизни.

Я цѣлый день бродилъ по дачамъ съ Тургеневымъ и такъ усталъ, что на силу кончилъ письмо. Меня ожидаетъ постеля и сонъ; пожелайте, чтобъ онъ былъ пріятенъ: и сны имѣютъ свою цѣну Зачѣмъ же ваши упреки? Они несправедливы, признайтесь!

Примечания