Батюшков К. Н. Письмо Дашкову Д. В., 9 августа [1812 г. Петербург] // Батюшков К. Н. Сочинения: В 3 т. — СПб.: П. Н. Батюшков, 1885—1887.
Т. 3. — 1886. — С. 198—200.
XCIX.
Д. В. Дашкову.
——
9-го августа (1812 г. Петербургъ).
Я долго ожидалъ писемъ отъ васъ, любезнѣйшій Дмитрій Васильевичъ, и наконецъ получилъ одно, которое меня совершенно успокоило. Вы жалуетесь на безпокойное путешествіе, на телеги и кибитки, которыя намъ, конечно, достались отъ Татаръ, а не хотите пожалѣть обо мнѣ. Я и самъ на дняхъ отправлюсь въ Москву и буду mutar ogn’ora di vettura, то-есть, поѣду на перекладныхъ по почтѣ. Тамъ-то вы найдете вашего покорнаго слугу въ домѣ К. Ѳпожалѣйте обо мнѣ; я увижу и Каченовскаго, и Мерзлякова, и весь Парнассъ, весь сумасшедшій домъ, кромѣ нашего милаго, добраго и любезнаго Василья Львовича, который пишетъ мнѣ, что какой-то Веневъ, городъ вовсе неизвѣстный на лицѣ земномъ, будетъ обладать его особою. Теперь поговорить ли о петербургскихъ знакомыхъ, напримѣръ, о Батыѣ, о Тамерланѣ, о Чингисханѣ-поэтѣ, который уничтожилъ Расина, Буало, Лафонтена и проч ? Сказать ли вамъ, что онъ написалъ оду на миръ съ Турками; ода, истинно ода, такого дня и года! Поговорить ли съ вами о нашемъ обществѣ, котораго члены ѣ подобны Гораціеву мудрецу или праведнику, всѣ спокойны и пишутъ при разрушеніи міровъ.
Гремитъ повсюду страшный громъ,
Горами къ небу вздуто море,
Стихіи яростныя въ спорѣ,
И тухнетъ дальній солнцевъ домъ,
И звѣзды падаютъ рядами.
Они покойны за столами,
Они покойны. Есть перо,
Бумага есть и — все добро!
Не видятъ и не слышутъ
И все перомъ гусинымъ пишутъ!
Пишутъ, и написали, и напечатали два нумера съ вашего отъѣзда, и бѣдному всѣ наши новости. Все идетъ по старому. Мы часто бываемъ, мы, то-есть, Сѣверинъ, Трубецкой и Батюшковъ, мы бываемъ у Д. Н. Блудова, который даетъ намъ ужины, гулянья на шлюпкѣ, верхомъ и пр., и мы ужинаемъ и катаемся, louant Dieu de toute chose, какъ мудрецъ Гаро въ Лафонтеновой баснѣ; не достаетъ васъ, любезнѣйшій Дмитрій Васильевичъ, и мы это чувствуемъ ежедневно; не достаетъ, по крайней мѣрѣ у меня, спокойствія душевнаго, и вотъ почему наши удовольствія не совершенно чисты. Но гдѣ они чисты? Развѣ въ домѣ сумасшедшихъ, или
За синимъ океаномъ
Вдали, въ мерцаніи багряномъ,
или Богъ знаетъ ѣ! Я очень скучаю и надѣюсь только на войну: она разсѣетъ мою скуку, ибо шпага побѣдитъ тогу, и я надѣну мундиръ, и я поскачу маршировать, если... если будетъ это возможно. Но мы увидимся сперва въ Москвѣ, гдѣ я надѣюсь быть въ скоромъ времени; тамъ-то я готовъ возобновить съ докторомъ Каченовскимъ вашъ ученый споръ, если не испугаюсь его желѣзнаго самолюбія и коварно-презрительной улыбки переводчика Иліады, Одиссеи, Энеиды и г-жи Дезульеръ, если не испугаюсь словообилію Иванова и калмыцкихъ глазъ Воейкова, и Жанъ-Жако-Мерсьеровскихъ порывовъ Глинки, который недавно получилъ Владимірскій крестъ, съ ѣмъ его отъ всей души поздравляю. Простите, любезнѣйшій Дмитрій Васильевичъ, любите меня столько, сколько я васъ люблю и уважаю, и вы меня очень любить будете; пишите чаще и адресуйте письма къ Сѣверину, который перешлетъ въ Москву, если оно меня здѣсь не застанетъ. Батюшковъ.
Кланяется вамъ М. А. Салтыковъ и его жена.
Адресъ: Его высокоблагородію милостивому государю моему Д. В. Дашкову. Въ городѣ Спасскѣ, Рязанской губерніи.
Примечания
XCIX. Д. В. ДАШКОВУ. 9-го августа (1812 г. Петербургъ). Напечатано въ Р. ѣ 1883 г., I, стр. 230 съ современнаго списка, сообщеннаго П. И. Бартеневу Прасковьей Алексѣевной Пушкиной въ 1869 году.
— (Стр. 199). Чингисханъ-поэтъ, уничтожившій Расина, Буало и пр. и написавшій оду на миръ съ Турками, — гр. Д. И. Хвостовъ: онъ издалъ Оду на миръ съ Оттоманскою Портою 1812 года мая 16 дня. С.-Пб. 1812.
— (Стр. 199). Подъ „обществомъ“ слѣдуетъ разумѣть Вольное общество любителей словесности, изъ котораго незадолго предъ тѣмъ Дашковъ былъ выключенъ за насмѣшку надъ гр. Хвостовымъ. Въ слѣдующихъ затѣмъ шуточныхъ стихахъ Батюшковъ повторяетъ неудачное выраженіе Державина „солнцевъ домъ“, употребленное имъ въ надписи на освященіе эрмитажнаго театра (Соч. Держ., 1-е акад. изд., т. III, стр. 430).
— (Стр. 199). „Louant Dieu“ и пр. — стихъ изъ басни Лафонтена: „Le Gland et la Citrouille“ (livre IX, fable IV).
— (Стр. 200). О стихахъ „За синимъ океаномъ“ и пр. см. выше, стр. 606.
— ( 200). Какой именно „ученый споръ“ Дашкова съ Каченовскимъ разумѣетъ Батюшковъ — не знаемъ въ точности; замѣтимъ однако, что Дашковъ еще въ 1805 г. осуждалъ критическій задоръ Каченовскаго и находилъ въ немъ „гордость и педантство“ (Библіогр. Записки 1859 г., ст. 255). Переводчикъ Гомера, Виргилія и г-жи Дезульеръ — А. Ѳ. Мерзляковъ; объ отношеніяхъ Батюшкова къ нему см. — (Стр. 200). Императоръ Александръ пожаловалъ С. Н. Глинкѣ орденъ св. Владиміра 4-й степени въ бытность свою въ Москвѣ, 18-го іюля 1812 г., за любовь къ отечеству, сочиненіями и дѣяніями доказанную, какъ было сказано въ рескриптѣ.
— ( 200). Михаилъ Александровичъ Салтыковъ (род. въ 1769 г., ум. въ 1851 г.) былъ сынъ Ал. Мих. Салтыкова и Маріи Сергѣевны Волчковой,
которая по смерти мужа вступила во второй бракъ съ П. Б. Пассекомъ. М. А. Салтыковъ хотя и имѣлъ свѣтскому образованію и красотѣ не могъ не обратить на себя вниманія высшаго общества. Начало его карьеры было блестяще. Въ 1787 году онъ поступилъ въ военную службу, состоялъ при ѣ Потемкинѣ, участвовалъ въ компаніяхъ 1789 и 1790 годовъ и въ 1794 году былъ уже подполковникомъ. По словамъ Н. Н. Бантыша-Каменскаго, Салтыковъ въ это время былъ приближенъ ко двору Екатерины II и пользовался ея благосклонностію (Р. Арх. 1876 г., кн. III, стр. 385). Но со смертію императрицы онъ бросилъ службу и женился на Елизаветѣ Францовнѣ Ришаръ, дочери содержательницы пансіона. Въ 1801 году онъ получилъ званіе камергера, а въ 1812 назначенъ попечителемъ Казанскаго учебнаго округа. ѣдствіи, уже будучи сенаторомъ, онъ проживалъ въ Москвѣ, гдѣ и умеръ. Дочь его, Софья Михайловна, была въ ѣ за барономъ А. А. Дельвигомъ, а по смерти послѣдняго — за С. А. Баратынскимъ (Росс. родосл. книга, ч. II, стр. 79; „Дельвигъ“, ст. В. П. Гаевскаго Современникѣ 1854 г., № 9, стр. 4). Салтыковъ, по словамъ Вигеля (Воспоминанія, ч. III, стр. 62—63), — „всегда и всѣми недовольный, былъ изъ числа ѣхъ людей, кои, зная цѣну достоинствъ и способностей своихъ, думаютъ, что правительство, признавая въ нихъ оныя, обязано ихъ награждать, употребляютъ ли или не употребляютъ ихъ на пользу государственную. Какъ всѣ лѣнивые вмѣстѣ, ожидалъ онъ, что почести, безъ всякаго труда, сами собою должны были къ нему приходить. Во время революціи превозносилъ онъ жирондистовъ, а террористовъ, ихъ ужасныхъ побѣдителей, проклиналъ; но какъ въ то время у насъ не ѣли большой разницы между Барнавомъ и Робеспьеромъ, то едва ли не прослылъ онъ якобинцемъ.... Онъ сердился, что не получаетъ мѣста, и никого не хотѣлъ Нѣсколько позже сталъ онъ занимать довольно важныя должности, но по незнанію дѣлъ, по совершенному ѣнію къ нимъ, всѣ мѣста умѣлъ превращать въ каноникатства. Онъ всегда имѣлъ нѣжностію, когда называли Руссо, или гнѣвомъ при имени Бонапарте..... Хотя, какъ настоящій баринъ, получилъ онъ совершенно французское образованіе, былъ однако же у другихъ молодыхъ бояръ ѣлымъ поколѣніемъ впереди. Классиковъ вѣка Людовика XIV уважалъ онъ только за чистоту ихъ неподражаемаго слога, болѣе же ѣнялся роскошью мыслей философовъ XVIII вѣка; но тѣхъ и другихъ готовъ онъ былъ повергнуть къ ногамъ Ж.-Ж. Руссо.... ѣ него признавалъ онъ только двухъ хорошихъ писателей, Бернардена де-Сенъ-Пьера въ прозѣ и Делиля въ стихахъ. О нѣмецкойлитературѣ не имѣлъ онъ понятія; на русскую словесность смотрѣлъ видѣлъ въ ней невиннаго младенца, коего лепетъ можетъ иногда забавлять“. Салтыковъ пользовался уваженіемъ въ кругу литераторовъ Карамзинскаго направленія и былъ избранъ въ почетные члены Арзамаса вскорѣ послѣ его основанія. ( С.).