Батюшков — Гнедичу Н. И., август — сентябрь 1811.

Батюшков К. Н. Письмо Гнедичу Н. И., [август — сентябрь 1811 г. Деревня] // Батюшков К. Н. Сочинения: В 3 т. — СПб.: П. Н. Батюшков, 1885—1887.

Т. 3. — 1886. — С. 140—143.

LXXV.

Н. И. Гнѣдичу.

——

(Августа — сентябрь 1811 г. Деревня).

Я получилъ твою хартію лѣта 1811 г. отъ Р. Х. въ мѣсяцѣ аугустѣ, въ началѣ жатвы, то-есть, въ концѣ лѣта, исправно въ моей кельѣ, гдѣ молюсь о братіѣсуетѣ, и о тебѣ, сыне Адамле. Получилъ — и засмѣялся. Куда дѣвалось твое хладнокровіе, твоя разсудительность, доблесть ума и сердца? Куда сокрылась твоя философія, опытная и отвлеченная, твоя наука наслаждаться, быть счастливымъ, покойнымъ, довольнымъ, посреди разврата, недостатка, пресыщенія, посреди треволненія страстей человѣческихъ? Все сіе изчезло, яко дымъ отъ лица земли, и ты, мой философъ, сдѣлался вялѣе женщины, угрюмѣе Женевца Руссо и безразсуднѣе и той, и другаго. Ты сердишься на людей? Они тебя обманули? Чудакъ! Ты въ нихъ обманулся! Чего ожидалъ отъ нихъ? Услугъ, дружбы, благоволенія за то, что пишешь хорошіе стихи? Ошибся — и послѣ того вздумалъ поносить человѣчество! Дарованіе есть упрекъ, укоризна; оно — врагъ тончайшей изъ страстей, самолюбію. Люди его ласкаютъ сначала (ибо оно имъ доставляетъ минутное удовольствіе), но ѣ опомнятся и рано или поздно отмстятъ. Вотъ твоя участь! Но изъ этого я не заключаю, чтобъ всѣ были подлецы или дураки, и смѣло исключаю тѣхъ, которые намъ желали когда-нибудь добра. Прибавь къ тому, что поэзія, сіе вдохновеніе, сіе нѣчто изнимающее душу изъ ея обыкновеннаго состоянія, дѣлаетъ любимцевъ своихъ несчастными счастливцами. И ты часто наслаждаешься, потому что ты пишешь, и ты смотришь на міръ съ отвращеніемъ, потому что ты пишешь.

Я получилъ твою 9-ю пѣснь. Мое сужденіе пришлю. Теперь скажу тебѣ, что я нашелъ въ ней много ошибокъ противъ языка, противъ ударенія словъ: ошибки важныя, которыя ты долженъ исправить. Я нашелъ еще много словенскихъ словъ, которыя вовсе не у мѣста. Они хороши въ описательной поэзіи, когда говоритъ поэтъ, но въ устахъ героевъ никуда не годятся: они охлаждаютъ разсказъ и дѣлаютъ но иные грубы, и есть стеченіе словъ и звуковъ вовсе непріятныхъ. Исправь это или, лучше сказать, дай времени исправить ошибки сіи, которыя принадлежатъ къ слогу, безъ котораго нѣтъ прочной славы. Я жалѣю, что не могу съ тобою поговорить обо всемъ этомъ лично: я, можетъ быть, принесъ бы тебѣ пользу. Но Кострова не страшись. Я его не читалъ въ Вѣстникѣ, да и читать не хочу послѣ твоего перевода. Онъ писалъ, покойникъ, хорошо, но онъ, вопреки своей славѣ, состарѣлся. Богъ знаетъ, что тому виною! Не словенскій ли языкъ и его сицѣ и сѣли въ колесницѣ? Онъ имѣлъ дарованіе, но я увѣренъболѣе вникнулъ въ духъ Гомера, однимъ словомъ, что у тебя болѣе сего чувства изящнаго, которое должно имѣть, переводя божественнаго слѣпца. Берегись одного: словенскаго языка.

Каченовскій меня не удивляетъ. Мерзляковъ любитъ хвалить себя, себя и еще себя. Эти люди Карамзина не ставятъ ни въ грошъ. Для нихъ ничто цѣны не имѣетъ и имѣть не можетъ. И что значитъ ихъ похвала? Я знаю, что тебя цѣнить умѣютъ люди съ сердцемъ и съ истиннымъ дарованіемъ: я это слышалъ, и съ меня довольно. Я радъ, что ты перемѣнилъ свое мнѣніе о славенофилѣ. Что онъ написалъ хорошаго? Хотя бъ одну страницу! Кого онъ хвалилъ? ѣмъ восхищается? Мертвыми, потому что они умерли, да живыми-мертвыми! Нѣтъ, мой другъ, тотъ, кто восхищается Шихматовымъ, Суворовымъ-профессоромъ, Захаровымъ и прочими, не имѣетъ, да имѣть не можетъ дарованія.

Что съ тобою сдѣлалъ Катенинъ? Это меня безпокоитъ. Я отъ него ожидалъ ума.

Я непремѣнно напишу мои замѣчанія и привезу ихъ съ собою. Здѣсъ впечатлѣнія будутъ совершенно чисты: я буду говорить то, что я чувствую, и сужденіе другихъ никакого вліянія на мое сужденіе имѣть не будетъ. Послѣ я бы желалъ считаться съ тобою. Я увѣренънѣкоторыя замѣчанія будутъ справедливы. Зима насъ соединитъ. Могу ли пристать у тебя недѣли на три, на мѣсяцъ, пока моя судьба рѣшится? Дай мнѣ знать, и еще разъ, увѣдомь меня, что буду я принужденъ дѣлать для полученія мѣста, какъ и къ кому адресоваться, однимъ словомъ — что ты придумаешь лучшаго. Ты видишь тамъ вблизи и людей, и вещи, и совѣтъ твой мнѣ будетъ полезенъ.

тебѣ десять рублей въ этомъ письмѣ на всякій страхъ. Купи табаку турецкаго лучшаго и пришли по первой почтѣ. Живи, будь уменъ и люби меня, какъ друга, какъ человѣка, который имѣетъ душу для того, чтобъ любить тебя. Конст. Б.

Пришли какихъ-нибудь книгъ, поклонись Измайлову и попроси его переслать мнѣ Цвѣтникъ — остальные нумера. Они очень интересны. Если онъ еще издаетъ журналъ, то я ему кое-что пришлю. Выпроси его Сказки: мнѣ охота здѣсь ихъ прочитать наединѣ.