Батюшков К. Н. Письмо Гнедичу Н. И., 19 марта [1807 г.]. Рига // Батюшков К. Н. Сочинения: В 3 т. — СПб.: П. Н. Батюшков, 1885—1887.
Т. 3. — 1886. — С. 7—10.
VI.
Н. И. Гнѣдичу.
——
19-го марта (1807 г.). Рига.
Я получилъ, любезный Николай, твое письмо и порадовался душевно о томъ, что ты меня не позабылъ и любишь, какъ прежде. Ты знаешь, что я чудакъ и не люблю въ глаза льстить, но теперь разлука даетъ мнѣ право сказать тебѣ, что одинъ у меня другъ, и истина сія запечатлѣна въ моемъ сердцѣ на вѣки. Доказательство тому, что я тебя люблю, какъ брата, есть то, что къ тебѣ одолѣвъ и самую лѣнь, и болѣзнь. Я въ Ригѣ остался за болѣзнію на нѣсколько дней, хотя уже полкъ и очень впереди. Но теперь легче, и поѣду завтра на курьерскихъ догонять дружину. Пиши ко мнѣ, а письма отсылай къ сестрѣ Александрѣ чрезъ купца Ивана Алексѣева. Одно утѣшеніе бумагѣ. Да пиши не на листѣ, а на трехъ, не въ одинъ присѣстъ, а во многіе. Всякое слово для меня дорого въ разлукѣ. Вы, петербургскіе баловни, и не чувствуете цѣны писемъ. Закоснѣли въ грязи. Я теперь въ Ригѣ, царствѣ табака и чудаковъ: Нѣмцевъ иначе называть и не можно. Если меня любишь, то выполни мою просьбу: принеси на жертву какую-нибудь трагедію Шиллера. Я Нѣмцевъ болѣе еще возненавидѣлънѣтъ. Но Богъ съ ними! Поговоримъ лучше о другомъ. Мнѣ очень нравится военное ремесло. Что будетъ впередъ, Богъ вѣсть. Брани меня, а я штатскую службу ненавижу, чернила надоѣли; а стихи все люблю, хотя они меня не любятъ, и вопреки тебѣ буду у тебя просить стиховъ. Поклонись Меценату-Капнисту. Да скажи ему, что я не только Тасса съ собою не взялъ, но даже нѣтъ ни одного полустишія. А сраженіе опишу вѣрно мѣрою отца Тредіаковскаго и прямо буду безсмертенъ.
Вообрази себѣ меня ѣдущаго на рыжакѣ счастливѣе всѣхъ королей, ибо дорогою читаю Тасса или что подобное. Случалось, что разкричишься и съ словомъ:
О доблесть дивная, о подвиги геройски! прямо на бокъ и съ лошади долой. Но это не бѣда! Лучше упасть съ Буцефала, нежели падать, подобно Боброву, съ Пегаса.
Вотъ тебѣ стихи:
По чести мудрено въ саняхъ или верхомъ,
Когда кричатъ: «маршъ, маршъ, слушай» кругомъ,
Писать къ тебѣ, мой другъ, посланья...
Нѣтъ, музы, убоясь со мной свиданья,
Частенько въ Петербургъ иль Богъ знаетъ куда
Изволили сокрыться,
А мнѣ безъ нихъ бѣда!
По волчьи и ходить, и лаять завсегда.
Частенько, погрузясь въ священну думу,
Не слыша барабановъ шуму
И крику рѣзкаго осанистыхъ стрѣлковъ,
Я крылья придаю моей ужасной клячѣ
И — прямо на Парнассъ! Или иначе,
Не говоря красивыхъ словъ,
Очутится предъ мной печальная картина:
Гдѣ вѣтръ со всѣхъ сторонъ въ разбиты окны дуетъ,
И гдѣ любовницу нахмурясь котъ цѣлуетъ,
Тамъ Финна ѣднаго сума
Съ усталыхъ плечъ валится;
Несчастный къ уголку садится
И, слезы утеревъ раздраннымъ рукавомъ,
Догладываетъ хлѣбъ мякинной и голодной...
Несчастный сынъ страны холодной,
Онъ съ голодомъ, войной и Русскими знакомъ!
Вотъ тебѣ стихи!
Государь только откушалъ въ Ригѣ и поѣхалъ далѣе. Здѣшняя уморительная нѣмецкая гвардія встрѣчала его верхомъ. Я этого не видалъ, но ѣлъ сихъ героевъ. Они занимаютъ гаубтвахты по всему городу. Карикатуры, какихъ и Брейткопфъ самъ нарисовать не можетъ! Я, увидя ихъ, чуть не умеръ со смѣху. Одѣты очень богато и важничаютъ... Уроды!
вѣрно также что-нибудь намараетъ. Скажи этимъ с—амъ, что я ихъ люблю, хотя они ни м. ч. не стоятъ оба.
Что ты дѣлаешь сѣнь! Да съ миромъ пребудутъ твои лары и пенаты, и всѣ домашніе боги, и вся утварь, отъ Гомера до у—ка! Да томная твоя Мальвина, подобно облаку утреннему, ежечасно кропитъ помостъ храма твоего ѣйшею росою (т. е. .....тъ), и да ты самъ, бардъ именитый, піеши чай спокойно съ твоей подругою и обо мнѣ, странникѣ, мыслію въ часы вечерней священной меланхоліи печально веселитеся и проч.!
увидѣть сестрицъ и попросить, чтобъ чаще ко мнѣ писали. Да и ты меня не забывай. Что твой Гомеръ? Что Костровъ? Что греческій языкъ? Напиши ѣ объ этомъ. Также играютъ ли Донскаго? Что противная партія? Что Озеровъ? Что Капнистъ? Это знать очень интересно.
Мы идемъ, какъ говорятъ, прямо лбомъ на Французовъ. Дай Богъ ѣе! Хоть походъ и веселъ, но тяжелъ, особливо въ моей должности. Какъ собака, на всѣ стороны рвусь.
Пожалуйста, не забывай меня и люби, какъ друга. Ни время, ни разстояніе, ни разлука не загладятъ въ ѣ моей чувства дружбы, которое буду къ тебѣ питать. Можетъ быть, нашелъ или найдешь людей, которые будутъ краснѣе вѣрно не найдешь никого, кто бы такъ любилъ тебя, какъ я. Прощай.
Кланяйся своей подругѣ и ѣмъ знакомымъ. Теперь спать хочется. Ужиналъ мало: 10 яицъ, да курицу скушать изволилъ.
Константинъ Батюшковъ.
Примечания
VI. Н. И. ѢДИЧУ. 19-го марта 1807 г. Рига. Подлинникъ у барона Н. К. Богушевскаго. Напечатано въ Р. Старинѣ г., т. I, стр. 67—69.
— (Стр. 8). Въ кружкѣ Оленина произведенія Шиллера не пользовались сочувствіемъ; отраженіе такихъ ѣній видно въ Драматическомъ Вѣстникѣ 1808 г., ч. 2, № 36, стр. 76. ѣдичъ въ ранней молодости былъ его поклонникомъ (см. предисловіе къ „Донъ-Коррадо де-Геррера“), но потомъ измѣнилъ свое мнѣніе; нѣмецкой литературѣ онъ сохранялъ и въ 1814 году, когда напечаталъ свое „Разсужденіе о причинахъ, замедляющихъ успѣхи нашей словесности“ (ср. т. II, стр. 424—426); напротивъ того, Батюшковъ въ то время уже восхищался ѣмецкимъ поэтомъ (ср. т. II, стр. 405, т. III, стр. 239, 240, 245).
— (Стр. 8). О В. В. Капнистѣ см. — Изображая себя ѣдущимъ на рыжакѣ по чистымъ полямъ, Батюшковъ, быть можетъ, вспоминалъ стихъ И. И. Дмитріева изъ піесы: „Каррикатура“, ѣ описанъ отставной вахмистръ, возвращающійся на родину послѣ долгой военной службы
На старомъ ѣ.
Стихотвореніе это, пользовавшееся въ свое время извѣстностью, было напечатано первоначально въ Моск. Журналѣ г., ч. V, стр. 295, подъ заглавіемъ „Отставной вахмистръ“, и послѣ перепечатывалось въ собраніяхъ стихотвореній Дмитріева 1803, 1810, 1814 и 1818 гг., но въ изданіе 1823 г. не вошло. См. о немъ Письма Карамзина и Дмитріева, стр. 020, и Мелочи изъ запаса моей памяти, М. Дмитріева, стр. 59, 124, 125.
— ( 8). О С. С. Бобровѣ см. — (Стр. 9Ѳедоровичъ, сослуживецъ Батюшкова и Гнѣдича по департаменту народнаго ѣщенія, гдѣ въ 1805 г. былъ помощникомъ столоначальника, а въ 1808 г. — столоначальникомъ (см. Адресъ-Календари этихъ годовъ).
— (Стр. 9). Карауловъ — лицо намъ ѣстное. Не есть ли это Василій Карауловъ, авторъ стихотворенія „Надпись Г. Лосенку“, помѣщеннаго въ Музѣ
(1793 г., ч. III, стр. 240), ѣ И. И. Мартынова, который былъ начальникомъ Батюшкова по департаменту?
— (Стр. 9). Мальвина — собака Гнѣдича П. Жихаревъ, въ своемъ „Дневникѣ чиновника“ (Отеч. Зап. 1855 г., т. CI, стр. 191), забавно разсказываетъ, что когда Гнѣдичъ тѣлодвиженіями и дикимъ напряженіемъ голоса, его любимая собака принималась жалобно выть.
— (Стр. 10). Какъ ѣстно, Гнѣдичъ, принимаясь за переводъ Иліады, имѣлъ сперва ѣреніе продолжать переводъ Кострова, успѣвшаго напечатать при жизни только шесть пѣсенъГнѣдичъ началъ свой переводъ александрійскими стихами; начало его труда относится къ 1805 г. (см. письмо Гнѣдича къ Капнисту отъ 25-го августа 1811 г. въ Соч. Державина, 1-е акад. изданіе, т. VI, стр. 376). Но, судя по сопоставленію вопросовъ Батюшкова о ѣ и о Костровѣ, Гнѣдичъ опасался тогда, какъ бы не отыскалось еще не изданное продолженіе перевода Кострова. Новому переводчику не удалось однако выяснить себѣ г. онъ даже издалъ отдѣльною брошюрой переводъ VII-й пѣсни; поэтому, какъ и видно изъ упомянутаго письма къ Капнисту, ѣдичъ очень былъ раздосадованъ, когда, въ 1811 г., въ Вѣстникѣ Европы (ч. LVIII, №№ 14 и 15) появилось продолженіе перевода Кострова (ѣсни VII, VIII и часть IX-й).
— (Стр. 10). Объ Озеровѣ и ѣ „Димитрія Донскаго“ см.